«После того как закончились сталинские времена, с адвокатами так не поступали». Коллеги адвокатов Алексея Навального — о приговоре Вадиму Кобзеву, Алексею Липцеру и Игорю Сергунину

Meduza.io

Петушинский суд Владимирской области 17 января вынес приговоры бывшим адвокатам Алексея Навального по делу об участии в «экстремистском сообществе». Вадим Кобзев получил пять лет и шесть месяцев колонии, Алексей Липцер — пять лет, Игорь Сергунин — три года и шесть месяцев (весной 2024 года он признал вину и начал сотрудничать со следствием). По версии следователей, Кобзев, Липцер и Сергунин, «используя свой статус», передавали письма политика из колонии его соратникам, таким образом «обеспечив регулярную передачу информации между руководителями и участниками экстремистского сообщества» (ФБК). Российские адвокатские палаты не делали никаких заявлений в защиту коллег. «Медуза» узнала у адвокатов, уехавших из России, что этот приговор значит для будущего адвокатуры.

«Бессмысленный, абсурдный и жестокий приговор за честное исполнение долга»

Ольга Михайлова

Это абсолютно бессмысленный, абсурдный и жестокий приговор адвокатам за честное исполнение своего долга. Исключительно за то, что они хорошо, правильно и квалифицированно защищали своего клиента. За это их решили наказать.

Я следила за процессом настолько, насколько могла. Более того, поскольку у нас с ними аналогичное обвинение, которое мне тоже было предъявлено, я понимаю всю суть этого дела. Все обвинения сводятся к тому, что мы, будучи адвокатами Навального, стали участниками экстремистской организации Навального и содействовали ему, Навальному, в попытках свержения конституционного строя. Что я чувствовала, пока шел суд? Этого я тебе (Светлане Рейтер, — прим. «Медузы»), прости, пожалуйста, не скажу. Ребята — молодцы, конечно, я их очень люблю. Кобзев, Липцер — все держались достойно. Я счастлива, что много лет была рядом с ними — знала, работала. То, что произошло, для меня личная трагедия.

Поломанные жизни, судьбы, семьи. У всех маленькие дети. Всем дико тяжело, я их всех знаю. Несмотря на то что русский язык богат, я не могу описать, насколько мне это тяжело — и морально, и физически. Вся эта ситуация, в которой мы оказались, абсолютно безумная. При этом, несмотря на то что я много лет в адвокатуре и давно живу, я до сегодняшнего утра надеялась, что произойдет какое-то чудо. И в очередной раз его не случилось.

Мы первыми попали в эти жернова. После того как закончились сталинские времена, с адвокатами так не поступали. Их не привлекали по уголовным делам их клиентов исключительно по политическим мотивам. Такого никогда не было. И это не просто правовой нонсенс, это явная и жестокая атака на весь институт адвокатуры. Желающих брать политические дела всегда было немного — естественно, этот процесс наглядно показывает, что будет с теми, кто станет защищать неугодных власти людей. Но, как я понимаю, мои коллеги, несмотря на то что они находятся в России, все равно продолжают очень мужественно защищать людей. И я перед ними преклоняюсь.

Есть еще один момент. Два года назад нас с Вадимом Кобзевым задержала полиция возле колонии в Покрове, где тогда сидел Алексей. Пока мы были в ОВД, поднялась практически вся адвокатская общественность, в адвокатской палате собирали внеочередное собрание, мэтры адвокатуры встали на защиту в считаные секунды после нашего задержания. Это было громко, и нас с Кобзевым тогда очень быстро отпустили — и даже извинились.

Сейчас этого нет. Причем и адвокатской палате Москвы, и федеральной палате все известно. Они знают, что этот приговор может повлиять не только на защитников по политическим делам, но и на весь институт адвокатуры в целом. Несмотря на это, руководство палат старается не комментировать этот процесс, что я считаю огромной ошибкой, которая может привести к необратимым последствиям для всех.

Мы видели это по делам Навального: сначала власти обкатывали тактику на нем, а потом делали такие же уголовные дела массовыми. Руководство адвокатских палат молчит, несмотря на то, что нас [адвокатов] прослушивали, стенографировали при конфиденциальных беседах с Алексеем. Любые спецслужбы мечтали бы прослушивать разговоры адвокатов с клиентами — это же очень легко и удобно [для следствия]. Но несмотря на то, что эти прослушки легли в основу уголовного дела, они так и не смогли ничего на нас найти.

Адвокатура всегда была священна, ее нельзя было трогать. А теперь ее не то что тронули — к ней применили настоящие репрессии. Я жалею, что четыре года назад, 17 января 2021 года, я все-таки допустила, чтобы мы с Навальным прилетели из Берлина в Москву. Это было очень трагическое для всех решение, оно привело к огромной трагедии для всех. И властям — это очевидно — недостаточно было смерти Навального. Они жестоко наказывают адвокатов, которые были с ним рядом.

«Наступила атмосфера бесконечного страха»

Валерия Ветошкина

Я никогда не забуду утро, когда появились новости о том, что у адвокатов Алексея Навального идут обыски, — и как многие мои коллеги, остающиеся в России, начали судорожно стирать переписки. После этого они стали еще реже делиться информацией и передавать коллегам процессуальные документы. Наступила атмосфера бесконечного страха. Государство размывает правовые границы и нормы — и непонятно, за что человек может сесть.

Возбуждение дела меня шокировало. Я очень много об этом думала и горевала, а когда огласили сроки… Если я скажу, что расстроилась, это не передаст всего спектра эмоций. Таких приговоров просто не должно быть.

Нужно разделять сроки, которые получили [Алексей] Липцер и [Вадим] Кобзев, — и срок, который получил [Игорь] Сергунин. Насколько нам известно из открытых источников, Сергунин то ли просто признал вину, то ли пошел на сделку со следствием — и получил срок меньше, чем коллеги. Все-таки полтора года — это довольно большая разница. Видимо, сделка сработала. Я не знаю, как к этому относиться. С одной стороны, здорово понимать, что человек выйдет на свободу раньше. С другой — мы не знаем, было ли условием сделки кого-то оговорить, подтвердить то, что было нужно оперативникам, и так далее.

Коллеги из «Первого отдела» анализировали, как преследуют адвокатов в России. Согласно их данным, только в 2023 году в России как минимум 174 адвоката столкнулись с преследованием. Адвокатов преследуют и по антивоенным, и по экстремистским статьям, и по статьям из Кодекса об административных правонарушениях. Да и до войны преследовали — по статьям о мошенничестве, о применении насилия к сотрудникам полиции. Адвокатура и тогда была таргетируемой группой, неудобной властям. В зоне риска.

Важно понимать, что адвокатуры как таковой — как корпорации — в России уже нет. Я звучу, может быть, совсем антиутопично, но государство разрушило адвокатуру. То, что мы сейчас наблюдаем, — это остатки института. Адвокаты больше неспособны консолидироваться, неспособны защищать самих себя, отстаивать друг друга. И я сама к этому причастна. Не хочу тут стоять в белом пальто и рассказывать, что я самая умная, — тем более что я уехала.

Из-за этого складывается ощущение, что адвокатуры как корпорации в России уже нет — только отдельные адвокаты, которым не все равно. Которые все так же, в соответствии с адвокатской присягой, работают — несмотря на риски и угрозы. Но их меньшинство. Большинство же адвокатов ходит строем и подыгрывает следствию. У такой адвокатуры нет будущего.

Как Кремль уничтожает российскую адвокатуру

• Закатают всех Кремль перешел к массовому преследованию несогласных — и очень хочет, чтобы этому никто не мешал. «Медуза» рассказывает, как власти пытаются разгромить адвокатуру

Адвокатура — это как модель России. В адвокатуре есть выборные органы адвокатского самоуправления. И эти адвокатские «чиновники» захватили вот эту свою «власть» — и молодых людей с демократическими взглядами туда, в органы самоуправления, не пускают. Президенты адвокатских палат «забронзовели», как писала когда-то «Адвокатская улица». Они уже много лет на своих местах, ничего не меняется. Реально — Россия в миниатюре.

Я очень сильно переживаю за коллег, которые продолжают работать в России несмотря на постоянно растущие риски. Государство каждый день размывает какие-то новые красные линии. Адвокаты в современной России — герои. Потому что осуществлять свой профессиональный долг в таких условиях очень сложно и очень страшно.

Стало ли адвокатам более страшно? Да. Стало ли их сложнее искать? Да, но мы все равно с этим справляемся. И те, кто продолжает исполнять свой профессиональный долг, все равно работают. У людей все равно есть адвокаты. Они не остаются без защиты.

«У честных коллег не осталось возможности защищаться»

Евгений Смирнов

То, что произошло с адвокатами Навального, вызывает у меня гнев и изжогу. Это очередной шаг к подавлению независимости адвокатуры в России. К этому все шло постепенно. Сначала небольшие попытки задвинуть адвокатуру, потом государство все сильнее расправляло плечи, все больше людей преследовалось за исполнение профессиональных обязанностей — и вот мы пришли к этому. Это вызывает ужас. Этот приговор для меня — личное горе.

Адвокатов Навального ведь обвинили не в том, что они выносили какие-то секретные документы, — их осудили за то, что они просто сообщали близким Алексея, как его здоровье, о нарушениях закона в отношении него. Это делают все адвокаты, которые ходят в СИЗО. И когда стало известно о деле, все уголовные адвокаты вспомнили, как они сами много раз это делали. И поняли, что теперь находятся в зоне риска. Ведь все такие правовые «новеллы» через время доходят и до обычных, рядовых дел. Например, сейчас в некоторых регионах адвокатов уже привлекают к административной ответственности за то, что они передали своему подзащитному ручку. И это не политические дела.

Проблемная зона сейчас — вся Россия. Адвокатов преследуют несколькими способами. Государство возбуждает уголовные дела, сажает адвокатов на 15 суток. Преследует адвокатов руками адвокатских палат: Минюст жалуется в палату, а палата привлекает адвоката к дисциплинарной ответственности. В тех регионах, где палаты прогнулись под чекистов, у честных коллег просто не осталось возможности защищаться. Это Крым, Еврейская автономная область, это Хабаровский край, прифронтовые регионы.

В России адвокатуру cтремятся превратить в функцию государства по образу Беларуси — когда главным руководителем адвокатов становится чиновник из Минюста, который решает, кого брать в адвокаты, а кого лишать статуса. С помощью такого подхода из адвокатуры можно будет очень быстро вычистить всех настоящих адвокатов.

Например, уже сейчас чиновник из [российского] Минюста решает, кого из адвокатов выпускать из страны, а кому запретить выезд, — например, на основании того, что адвокат ознакомился с гостайной в деле. Это прямое вмешательство государства в деятельность адвоката.

В России все судебные процессы сводятся не к праву, а к ритуалу. Там главное процесс и процедура. А для процедуры нужен адвокат. И государство стремится сделать адвокатов такими «тумбочками» в зале судебного заседания. Они будут присутствовать, обращаться к судье «ваша честь», говорить нужные фразы в нужные моменты — но фактически не делать ничего для защиты человека.

«Это акция устрашения»

Иван Павлов

Я сижу во многих адвокатских чатах, во всех сейчас царит атмосфера испуга. Из-за того, как власть относится к адвокатам. И сегодняшний приговор — это яркая иллюстрация.

Сроки — это штука вторичная. Понятно, что любой день в неволе для невиновного человека — это большой срок. Нас бы что, устроило, если бы им всем дали по году или по два? Не устроило бы. Нас бы и условный срок не устроил. Любой обвинительный приговор по такому делу изначально несправедливый. Да и оправдательный приговор [тоже был бы несправедлив] после того, как людей больше года продержали под стражей. Это пощечина, которая будет иметь охлаждающий эффект для части адвокатского сообщества. Но только для части — все равно останутся адвокаты, которые будут продолжать честно выполнять свой адвокатский долг.

Адвокатов и раньше преследовали, но с началом войны все стало совсем плохо. Адвокатское сообщество перестало комментировать дела. Комментируют только те, кто уехал из страны. А те, кто продолжает работать внутри, почти отказались от контактов со СМИ. Это тот самый охлаждающий эффект.

А ведь в силу кодекса профессиональной этики адвокаты должны защищать своих доверителей всеми не запрещенными законом способами, и апеллирование к СМИ — это тоже один из способов защиты, особенно когда не работают правовые способы защиты. Но другие способы использовать не дают — за это наказывают. Иногда в уголовном порядке, иногда в дисциплинарном.

У россиян и раньше-то было не так много возможностей реализовать право на защиту — а теперь часть адвокатов будет просто испугана этим решением [по делу адвокатов Навального]. Это ведь акция устрашения! И на какую-то часть адвокатского сообщества она произведет эффект.

Но адвокаты [в России] все равно остаются. Их немного, но они есть. И они продолжают работать по антивоенным, правозащитным, политическим делам. Мы за них переживаем, поддерживаем их. Делимся с ними каким-то наработанным опытом — например, сейчас очень востребован опыт в делах о преступлениях против госбезопасности. Раньше их было мало, теперь стало больше.

Мы все-таки смотрим в будущее с оптимизмом, потому что все это должно поменяться. Весь сегодняшний мрак — все-таки временное явление. Через какое-то время начнется реабилитация, и адвокаты пригодятся. А сейчас важно просто сохранить профессию. И строить новую адвокатуру мы будем на фундаменте тех адвокатов, которые в это трудное и опасное время продолжали работать и защищать людей.

Последнее слово адвоката Вадима Кобзева

• «Нас судят за передачу мыслей Навального другим людям» Адвокатов убитого политика собираются посадить на сроки больше пяти лет по делу об «экстремистском сообществе». «Новая газета» опубликовала последнее слово Вадима Кобзева

Записали Лилия Яппарова и Светлана Рейтер

Фото на обложке: Александр Земляниченко / AP / Scanpix / LETA; архив Валерии Ветошкиной; Максим Шеметов / Reuters / Scanpix / LETA; Гавриил Григоров / ТАСС / Profimedia